САМАЙН
(1 ноября, начало темной части года)
небо становится парусом в серебре
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
начинает темнеть.
неблагая осень, листвы черненая медь,
изморозь на коре.
говорят, что те, кто всегда один, —
им судьба уходить в Самайн,
горек хлеб и едок осенний дым,
холодны неубранные дома.
говорят, раскрывается небо — и к ним
спускаются кони,
и наступает зима,
быть им вечными всадниками,
лететь по дорогам пустым,
не гляди в глаза, коль не хочешь сойти с ума.
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
нерожденный костер начинает гореть,
поднимается высоко в облака,
начинается ветер, дорога листвы легка,
неблагая осень, встречай меня-дурака.
(мы сидим на высокой горе —
и не надо слов о любви,
просто переживи эту зиму,
пожалуйста, переживи)
просто тем, кто всегда один, —
судьба уходить,
растворяться в вечной охоте,
просто это не лечится — это дыра в груди,
саднящая на закате и на восходе.
это черный Самайн проступает в полете листвы,
в запахе порыжевшей травы,
в карканье черных птиц.
Рассыпаются в небе первые звезды —
как мелкий рис,
тем, кто всегда один, — уходить,
ожидает тьма,
здравствуй, вечная охота, здравствуй Самайн,
здравствуй, осень моя неблагая, нож на бедре,
и насквозь проходит октябрь, и касанья его свежи.
(мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
я люблю тебя, но
не держи меня,
не держи).
Анна Лемерт
